«Ладно бы он доярку или скотника оскорбил!»

«Ладно бы он доярку  или скотника оскорбил!»
Фото: stolica-s.su
Андрей Семенов фиксирует все заседания на камеру. А записи размещает на своем канала "Лох по жизни" на канале "Ютуб". Фото: Столица С Писателя Семенова судят за «оскорбление» судьи Куликовой, которую он назвал «ж… в мантии», «ду… редкостной» и «т…ой мордовкой». Что сказали по этому поводу специалисты…

Дело о  «пятой точке» судьи Ленинского райсуда Инны Куликовой становится все интереснее! Согласно заявлению служительницы Фемиды, было возбуждено уголовное дело в  отношении писателя Андрея Семенова, который раскритиковал ее профессиональные качества в  сатирической форме. По данным следствия, даму в  мантии не устроили фразы «жопа», «дурища редкостная» и  «тупая мордовка». За оскорбление судьи Семенову грозит до  6 месяцев ареста. 5 ноября в  Пролетарском райсуде разбирались со значением слова «жопа», а  также слушали стихи Александра Пушкина и  Михаила Лермонтова, воспевающие эту часть тела. За литературно-судебными баталиями продолжает следить Екатерина Смирнова .

Летом прошлого года Андрей Семенов разместил на  интернете-платформе «Живой журнал» небольшую зарисовку, посвященную общению со служительницей Фемиды. В  выражениях не стеснялся. Отметил, что решения Инна Куликова выносит не головой, а  мягким местом. И  даже опубликовал для  наглядности колоритное фото чьей-то не очень приглядной «пятой точки»… Поводом для  такой «реакции» стало требование судьи доказать, что творческий конкурс «Афганское эхо» является сделкой. В  этом деле Семенов выступал истцом. «Я опешил,  — сообщает писатель.  — У  меня в  голове перегорели контакты от  такого вопроса. Конкурс находится в  разделе четвертом части второй Гражданского кодекса РФ. Там, где все остальные сделки: купля-продажа, мена, дарение, аренда, рента, подряд и  т. д. Я  не могу доказывать то, что до  меня доказал законодатель. Судья не знакома с  кодексом. Это страшно…» При этом Семенов утверждал, что Куликова не удовлетворила его ходатайства, не выслушала свидетелей и  не исследовала представленные доказательства. В  итоге в  отношении писателя возбудили уголовное дело по  статье «Оскорбление судьи». Его рассмотрением занимается Пролетарский райсуд…

На  очередное заседание по  ходатайству Семенова в  храм правосудия были вызваны специалисты в  области лингвистики  — заслуженный писатель Мордовии Константин Смородин и  председатель Союза журналистов республики Владимир Назаров. Перед началом процесса секретарь ксерокопирует документы, подтверждающие их квалификацию. Первым устанавливают личность Назарова. Он добавляет, что также является директором пресс-центра Мордовии. «Вы приглашены в  качестве специалиста. Владеете познаниями в  области русского языка?»  — интересуется судья Дмитрий Лазарев. «Я окончил филологический факультет с  красным дипломом. Специальность  — «русский язык и  литература». Словари и  справочники были моими учебными пособиями…» «Вы когда-нибудь участвовали в  суде в  качестве специалиста?»  — спрашивает уже прокурор Василий Чигирев и  получает отрицательный ответ. По  его мнению, наличие высшего филологического образования не дает права давать заключения в  качестве специалиста. «Вопрос спорный!»  — отвечает Назаров. «Чем можете подтвердить, что вы обладаете специальными познаниями в  области лингвистической экспертизы?»  — не отступает прокурор. «Я ее не провожу, ее делает специальный эксперт,  — объясняет очевидные вещи председатель Союза журналистов РМ.  — Я  готов дать оценку употребления экспрессивной лексики в  средствах массовой информации…»  — «Вы терминологию-то понимаете?»  — «Какую терминологию?! Я  учился на  филфаке!» «Ваша честь! Прошу вас сделать замечание прокурору!  — поднимается Андрей Семенов.  — Специалисты  — уважаемые люди, с  ними так нельзя. «Кто вы такой?» «Какое у  вас образование?» «Это что за вопросы?» Чигирев распалился и  вскочил: «Мне кажется, господин Семенов себя ведет нетактично и  цинично. Замечания прокурору уже делает! Есть закон, понимаете?» Судья делает вывод, что гособвинитель не хотел никого обидеть. Просто выяснял компетенцию… 

Смородин

Затем настает черед Константина Смородина. Он  — главный редактор молодежного журнала «Странник». Народный писатель Мордовии. Лауреат Госпремии РМ и  российских премий. Окончил Московский литературный институт им. Горького. Квалификация  — «литературный работник». «Считаю, что я  компетентен в  этой области,  — поясняет Смородин.  — Я  работаю редактором, а  это  — работа с  языком. Также я  издавал произведения ученых, кандидатов и  докторов наук. Семенова знаю как автора. В  нашем журнале мы печатали несколько его произведений…» В  итоге судья разрешает специалистам принимать участие в  рассмотрении дела. Прокурор, в  свою очередь, отказывается задавать вопросы «людям со стороны». Мол, эти граждане вызваны в  суд по  ходатайству защиты, так пусть она и  занимается расспросами. Но что-то пошло не так, и  Василий Чигирев сам принялся допрашивать специалистов. Причем оригинальным образом  — зачитывая выдержки из  «оскорбительного» текста Семенова и  не задавая вопроса. «Дурища редкостная?»  — говорит прокурор и  выжидающе смотрит на  Смородина. Тому приходится домыслить самому, что гособвинитель имел в  виду. «Да, это грубо,  — тактично замечает специалист.  — Но если вы читали художественную литературу, то должны знать, что существует жанр сатиры. О  губернаторе Салтыков-Щедрин писал похлеще, чем писатель Андрей Семенов о  судье. Вообще оскорбить можно любым словом. Сказать человеку: «Ты деревянный!» И  он будет оскорблен. Но как нам тогда общаться?» «Понимаете, она  — судья!  — возмущается представитель прокуратуры.  — Ладно бы он доярку или скотника обидел! А  то ведь судью!» В  зале наступает тишина. На  Чигирева устремляются изумленные взгляды. «Человек любой профессии достоин уважения»,  — высказывает свое мнение Смородин. Гособвинитель поспешно с  ним соглашается: «Я к  тому, что Куликова  — государственный деятель… Что может быть хуже оскорбления, скажите мне, пожалуйста?!» Смородин молчит. Отвечает Семенов: «Посадить на  год невиновного студента, господин прокурор. С  третьего курса его забрать и  посадить к  убийцам…» Писатель явно намекает на  преступление, которое хорошо знакомо Василию Чигиреву. И  в сравнении с  рассматриваемой ситуацией однозначно не в  его пользу. Прокурор вскакивает с места: «Ваша честь! Прошу сделать господину Семенову замечание!» И  служитель Фемиды его делает с  формулировкой «не относится к  рассматриваемому делу». Словно пространный вопрос прокурора о  том, что бывает хуже оскорбления, такое отношение к  этому делу имел. «Я считаю, что человек имеет право на  свое мнение,  — продолжает Смородин.  — Другой вопрос, что не всякий из  нас готов к  критике. Ведь кому-то она нравится, а  кому-то  — нет. На  месте судьи Куликовой я  бы не стал реагировать, скажу честно… Я  бы только пожалел оскорбившего меня человека». «Ее жопа составляет 1/3 от  короткого тельца…»  — продолжает цитировать прокурор. «На самом деле мы все понимаем, что это не так,  — улыбается Смородин.  — Это же образ!»  — «Значит, любой образ можно выложить на  всеобщее обозрение?»  — «А почему на  Президента Владимира Путина выкладывают карикатуры? Но при этом он в  суд не подает!»  — «Давайте Владимира Владимировича не будем трогать!» Тогда Константин Смородин вспоминает случай из  истории, когда в  XIX веке в  Петербурге начались студенческие волнения. Писатель Федор Достоевский обратился за помощью к  философу Николаю Чернышевскому, который имел авторитет среди молодежи. Попросил остановить беспорядки. Ведь сколько пострадает и  погибнет людей! А  вместо этого Чернышевский написал в  журнале, что к  нему приходил «какой-то сумасшедший». «Сумасшедший Достоевский, по-моему, это еще страшнее»,  — делает вывод Смородин. Но аналогии пришлись не по  вкусу прокурору. «Не будем переходить к  Гоголю, Достоевскому, Салтыкову-Щедрину!  — машет он руками и, глядя в  зал, торжествующе добавляет. — Премудрых пескарей нам не надо!» После чего пытается выяснить у  специалиста, что же все-таки значит слово «жопа». Смородин отвечает цитатой из  толкового словаря Ожегова: «Жопа  — просторечие, грубое… То же самое, что и  ягодицы. Уменьшенное  — жопа, жопочка». «А «дурища редкостная»  — это оскорбление или нет?»  — не унимается Чигирев. «В литературе «дурища» и  «дура»  — вообще распространенные слова!»  — поясняет Смородин. «Ту-по-ры-ла-я», «Ду-ри-ща ред-кос-тна-я в  ман-ти-и!»  — уже по  слогам читает прокурор, ожидая какого-то эффекта. Но его не достигает. После чего начинает делиться собственными измышлениями. «Это на  всю Россию-матушку! Давайте про всех судей будем так писать, прокурорских работников и, не дай Бог, про вас  — мордовскую интеллигенцию! Это к  чему мы придем? Мы строим правовое государство!» «В отношении каждого такое может быть,  — говорит специалист.  — Мы все не застрахованы! То, что люди кого-то обижают, от  этого никуда не деться». «Этой жопой думает и  принимает решение!»  — перебивая Смородина, снова цитирует «зарисовку» писателя прокурор.  — Какое право имел Семенов выставлять все это в  отношении судьи Куликовой?» «Тогда давайте закроем все газеты, потому что в  них не всегда лицеприятно пишут о  разных людях,  — произносит Смородин.  — Другое дело, что за этим стоит, какие факты. Не будем ничего печатать, не допускать никакой критики! Будем со всем соглашаться, всех называть хорошими. Но ведь это не так! Если человек неправильно действует, то нужно ему об  этом сказать. Я  не одобряю того, что Семенов сделал. Тем более по  отношению к  женщине…»  — «А как к  судье?»  — «Есть очень хорошее выражение по  поводу обид. Если тебя хотели обидеть и  обидели, то это много чести тому человеку. А  если не хотели, и  ты обиделся, значит, ты не прав…»  — «Ладно, больше нет вопросов». 

Назаров 

Зато они возникают к председателю Союза журналистов Мордовии Владимиру Назарову. Прокурор вновь повторяет список красочных эпитетов, которые Семенов адресовал судье Куликовой. Приличная ли это форма? Оскорбительная ли? Назаров говорит, что оскорбление  — сугубо личностное восприятие. «Человек может оскорбиться, увидев картину или неприличную ситуацию на  улице. Оскорбление  — это внутренние эмоции. Откуда я  могу знать, что вызывает оскорбление у  судьи Куликовой?»  — «Вы бы оскорбились?»  — «Я  — не судья». Затем председатель Союза журналистов проводит для  госслужащих короткий ликбез по  современным интернет-площадкам для  авторов. Отдельно останавливается на  понятии «блог», который изначально создавался в  форме веб-дневника для  публикации своих мыслей. Под  категорию СМИ он не попадает. Именно там и  был размещен текст о  судье, прославивший ее «пятую точку». «На этой площадке слово «жопа» является одним из  самых употребимых, я  бы сказал, одним из  наиболее легких употребимых эмоциональных высказываний,  — говорит Назаров.  — Если говорить стиле, который царит в  современных соцсетях, то он не оскорбительный, а  иронично-сатирический. Да, стилистика современных соцсетей очень грубая. В  последующем все это попадает на  страницы СМИ. Уже классической стала фраза, которую журналист Первого канала Ирада Зейналова сказала в  прямом эфире программы «Время»: «Мальчик, пошел в  жопу!» И  это было показано в  прайм-тайм по  всей стране! Но делать трагедию из-за слова «жопа» в  социальных сетях  — даже не в  СМИ  — я  считаю, это перебор». «Даже в  отношении судьи, которая рассматривала гражданское дело?»  — интересуется прокурор. «А вы знаете, в  чем была суть спора? Знаете, что участник боевых действий в  Афганистане Семенов был проигнорирован членами жюри конкурса «Афганское эхо» и  Куликова приняла решение не в  его пользу?»  — «Но ведь Верховный суд оставил решение в  силе!» «В любом случае ироничная заметка появилась не на  пустом месте,  — объясняет Назаров.  — Ей предшествовали события, в  которых, по  мнению Семенова, Куликова повела себя неправильно. И  это его оскорбило. Свое оскорбление он выразил в  форме текста. Судья Куликова свое оскорбление выражает в  форме уголовного преследования. На  мой взгляд, они оба сейчас находятся в  равной ситуации  — друг другом недовольны. Если вы спросите, какими словами он мог оскорбить судью, то я  вам скажу. Так как я  работаю в  сфере СМИ, то мы опираемся на  рекомендации Роскомнадзора, который определяет список ненормативной лексики. Это всего пять слов  — на  буквы «х», «п», «е», «б» и  «м». Это действительно оскорбительная, нецензурная лексика, наносящая ущерб репутации. Все остальное  — лишь трактовки. Есть масса словарей, где содержатся слова, адресованные Семеновым судье Куликовой…» «Жопа в  мантии!»  — вновь зачитывает прокурор, пытаясь добиться «взаимности» от  специалиста. «Экспрессивно-сатирическое использование лексики,  — разводит руками Назаров.  — В  этих словах нет цели унизить человеческое достоинство. Задача  — высмеять его профессиональные качества. Сатира! Салтыков-Щедрин, Жванецкий…»  — «То есть можно всех так оскорблять?» «Это некорректный вопрос! Он не относится к  существу дела. У  меня вообще такое ощущение, что эксперту была дана задача написать такое заключение, которое наносит вред репутации и  оскорбляет человеческое достоинство. Даже литература специально под  это подобрана. Экспертиза состоит в  цитировании некоторых лингвистических работ, которые выдаются за последнюю истину. Но русская лингвистика  — это такой сложный неоднозначный предмет, в  котором люди сотни лет не могут сделать выводы…» Неуемный гособвинитель достает последний козырь. На  повышенных тонах заявляет, что Назаров делает выводы за суд. «Когда вы повышаете на  меня голос, меня это немножко оскорбляет,  — отвечает председатель Союза журналистов Мордовии.  — Учитывая средства технической записи, используемые в  процессе, я  должен на  вас в  суд подать за то, что вы нанесли мне публичное оскорбление. Это раз. А  второе  — я  не навязываю свое мнение суду, а  высказываю свою позицию, о  чем меня и  попросили». Впоследствии Чигирев принес извинения. Сказал, что плохо слышит… 

«Вишенкой на  торте» стал допрос эксперта республиканской лаборатории судебной экспертизы Юлии Савочкиной. Именно она готовила заключение, которое легло в  основу обвинения в  отношении писателя Семенова. Сотрудница с  5-летним стажем работы призналась, что использовала для  исследования методику лингвиста Изотовой. Выбор она объясняет просто: она есть в  рабочей системе и  рекомендована Минюстом. Семенов интересуется: знает ли эксперт о  методике профессора Стернина? «Нет!»  — заявляет Савочкина. «Вы  — эксперт, получаете зарплату как эксперт, и  я позволю себе напомнить вам, в  чем заключается суть двух методик,  — говорит подсудимый.  — Методика Изотовой заключается в  том, что, если слово присутствует в  одном из  академических словарей, то оно автоматически является литературным. Так?» «Да»,  — еле слышно произносит Савочкина. «Методика Стернина более жесткая и  более определенная,  — продолжает Семенов.  — Там всего пять слов, которые неприличные».  — «Я знаю этот подход!»  — «Вы же сказали, что незнакомы с  ним». Эксперт молчит. Писатель продолжает: «Тем не менее вы выбрали наиболее невыгодную для  меня…»  — «Это не я  сама придумала!» «Я понимаю, что это не вы,  — успокаивает госслужащую подсудимый.  — Так вот. Вы ссылаетесь на  академические словари, но берете самые маленькие из  них  — словарь Лопатина на  35 тысяч слов и  словарь Ожегова на  80 тысяч. Почему же не используете в  исследовании академические словари Кузнецова на  130 тысяч слов, Чернышова на  столько же слов и  Евгеньева на  90 тысяч, где все указанные в  заключении слова содержатся?» «Какие все указанные?»  — недоумевает женщина. «Жо-па!»  — по  слогам произносит Семенов. «У нас есть список рекомендованных словарей,  — проводя руками по  листам с  текстом, объясняет Савочкина.  — Разве что-то меняется?»  — «Конечно! Из  пяти академических словарей в  двух самых маленьких отсутствует слово «жопа». Именно их вы берете для  экспертной оценки, игнорируя большие  — тоже академические!  — в  которых оно есть и  признано литературным! Почему вы не брали словарь Кузнецова?» Ответ эксперта сражает наповал: «Потому что у  меня есть словарь Ожегова!» Очевидно, что при выборе более объемных академических словарей состава преступления в  отношении писателя не было бы. Ведь в  них слова, используемые автором, признаны литературными. Соответственно, приличными. Семенов просит эксперта назвать нецензурные слова, которые он использовал в  тексте. «Высирает»,  — произносит хрупкая дама.  — Это все. По  нашей методике, слово обладает неприличной формой, если оно не зафиксировано в  академическом словаре и  имеет пометы «обсценное», «нецензурное», «неприличное», «вульгарное», «вульгарно-просторечное». Гособвинитель интересуется, предупреждали ли эксперта Савочкину об  уголовной ответственности за дачу ложного экспертного заключения. «Конечно, я  давала подписку»,  — говорит она… 

Под занавес заседания в зале зазвучали стихи. Причем — родоначальника русского литературного языка Александра Пушкина. Их декламировал подсудимый Семенов: «В Академии наук заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундуку такая честь; почему ж он заседает? Потому что жопа есть». Или вот еще: «Когда смотрюсь я в зеркала, то вижу, кажется, Эзопа, но стань Дембровский у стекла, так вдруг покажется там жопа». Присутствующие улыбаются. Вот такая литературная лексика у «солнца русской поэзии»! «Лермонтов баловник тоже был, — продолжает литературный ликбез Семенов. — Вот, оцените: «О, как мила твоя богиня! За ней волочится француз, у нее лицо как дыня, зато жопа как арбуз». Василий Чигирев вскочил с места: «Стихи никакого отношения к делу не имеют! Это 17-й век!» Да, этому прокурорскому работнику не помешает повторить школьные курсы литературы. Проэкзаменовать себя по поводу дат и имен… Андрей Семенов просит приобщить к материалам дела свои рассказы о других судьях Ленинского райсуда — Олесе Селезневой и Зинаиде Крысиной. Эти служительницы Фемиды тоже принимали решения не в его пользу, но оставили о себе положительное мнение. Причем еще задолго до инцидента с Куликовой. «Любить мне их не за что, — отметил Семенов. — Но они профессионалы с большой буквы. Это я к тому, что не испытываю неприязни к судьям как к представителям общества. Вот на таких служителей Фемиды должны равняться их коллеги…».

 
По теме
Источник фото: Культурно-спортивный центр «Алмаз» Ансамбль казачьей песни «Застава» из Мордовии стал обладателем Гран-при Открытого всероссийского патриотического фестиваля-конкурса «Мой любимый край.
Источник фото: https://e-mordovia.ru В рамках подготовки к празднованию Дня Победы улицы столицы Мордовии украсят портретами фронтовиков, вставших на защиту своей Родины от немецко-фашистских захватчиков в 1941-1945 годы.
Экспертное злоключение - Столица С Перед Пролетарским райсудом предстал 35-летний сотрудник Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы Евгений Талышкин.
Столица С
JPG Файл - ОМВД Республики Мордовия ММО МВД России «Темниковский» устанавливается местонахождение Киселева Эдуарда Алексеевича, 1970 года рождения, который с 1 марта текущего года не выходит на связь с родственниками.
ОМВД Республики Мордовия
В Мордовии отметили День кукольника Артисты Театра кукол Мордовии отметили свой профессиональный праздник – Международный день кукольника.
Газета Мордовия