Честнейшая сага о «Биг-Бене» и всеядности художника Никиты
Набережная Темзы. Туман, конечно. На голове у меня цилиндр, в руке трость. Эсквайр Пичугин купил у мальчишки утреннюю газету, читает вслух. Подводит итоги: «А, пустое…» Открывает часы с мелодией Бенджамина Бриттена, смотрит на высоченный Биг-Бен, сверяет. Полдень. Пора отобедать… Нет, не так все было. Идем с моим другом, живописцем Никитой Пичугиным, по улице Льва Толстого. Говорим о современном искусстве. Никита Валерьевич бранится легкой, изысканной бранью: «Наносное кругом, избаловались. Каждый себя художником мнит. У русских авангардистов была за плечами классическая школа, а сегодня что? Рисовать не умеешь — обувай летом валенки и иди по городу на этюды. Привлечешь внимание, обретешь популярность. Или хрен в краску макни и пиши на заборах…» А вот и «Биг-Бен» наш. В Лондоне к небу несется, а у нас — в подвале. Мордва еще перевернет этот мир! Закусим в кафе, спрячемся от осенней сырости в теплом сумраке.
А, между прочим, над столиком лампа включается, мерно набирает свет.
Мы едим все, кроме манной каши, поэтому просим официантку кормить нас на ее вкус. Начните, говорит, с салатиков. Вот «Цезарь» будет вам на отличненько. Нет, поднадоел порядком. МЮНХЕНСКИЙ, что ли, спробовать. Он строг, словно известная речь Владимира Путина, с добрыми ветчинками, с художественными шампиньонами под сырным одеялом. С нами сок из антоновки Бунина, с нами светлая грусть октября. — А что, приятель, как тебе интерьерчик на глаз живописца? — Стандартный. Сейчас везде так. Вешалки, венские стулья, фотографии… МЯСНОЙ САЛАТ НА ЛЕПЕШКЕ дарит уверенность. Мы, не сговариваясь, хвалим лепешку за цвет и душистость, за невозможный вкус. Поем ей песни счастья, целуем в губы, а Никита Валерьевич тут же пишет лепешкин портрет, который будет продан через пять лет на аукционе Кристис за два миллиона евро. Сам салат с первым навильником показался кислым, но ко второму и третьему процвел истиной, разпустился во ртах камелиями, огуречным благородством. Можно грузить его на ломоть лепешки и отправлять знакомиться с «мюнхенским».
Вспоминаем с Никитой о пудовом арбузе, что был съеден нами летом во Львовке, в усадьбе Пушкина. Вспоминаем выход на пленэр Александра Сергеевича, одетого, как лондонский денди. Но понимаем, что мы в «Биг-Бене». И не в сердце Британии, а в родном Саранске, в опоре Империи, во вкусном подвале. С нами соседствуют взрослые мужчины, одинокие и не очень. Чавкают делово и даже руки о бока пиджаков не вытирают, а аккуратненько салфеточками. Вот, кстати, вилки с ножиками в салфетках были поданы, в промокашках каких-то. Совсем несолидно. Бархатные завертки ждали, а тут такое. От печали в туалет побежал, но там секретный код на дверях. Что ж, стерпим. Музыка на местах приятная, диванчик удобный, разговоры у нас задушевныя.
Предлагают испытать ФАРШИРОВАННУЮ КУРИНУЮ КОТЛЕТУ. Неужели мы против? И везут на тягачах в компании масляного картофельного пюре. Никитос, потроши ее с того края, а я буду с этого. Вызнаем суть! О, в ней грибочки, найденные сыщиком Шерлоком Холмсом в Шервудском лесопарке. Он наверняка щюрил глаз, изследовал всякий боровик через лупу, несъедобных быть не должно. К котлетке взяли чесночный соус, в него удобно наведываться остатком лепешки, а вот хлеб зря просили. Возьмем с собой, скормим уточкам, кабанам и медведям.
Мясной салат на лепешке
Судак в сметане
С какого-то великобританского перепуга заказал ЖАРЕНЫЕ КРЕВЕТКИ. Их хорошо бы с канистрой пива, а у нас лишь сок яблочный, мы ж за рулем. Изведал одну — пересоленная. Пришлось в карман ссыпать. Дома я их промыл и поджарил заново — вышло приятней. Да, тут же пиццы много. Надо мясную нам, большую. Тоже в доме дегустацию провели. Сам я вкусней делал, между прочим.
Как известно, Темза впадает в Инсар, и в наши воды затесался британский судак. Вышел сухим, бродит по улице графа Толстого, плавниками туда-суда вертит, к прохожим барышням пристает. Увидел «Биг-Бен» — родное название, на огонек забрел, тут его и оприходовали. Сначала ведро сметаны на голову, а потом в пещь с картошкой. И лишь после этих мытарств судачина попал в наши лапы. Никита подсекает рыбешку вилкой, тащит сквозь поле картофеля. Судак лупит хвостом, брызжет сметаной, отчаянно визжит, но потом понимает, что попал в добрые руки, обнимает Никиту ласковыми плавниками, отдает себя целиком. И я пытаюсь отобрать часть рыбы, вырываю мягчайший бок. Он нежен, как тона картин моего друга, он прекрасен, как виды из окна мастерской Никиты. После жаркого линчевания откидываемся на спинки диванов. А что, предлагает Никита, поедем ко мне, я отличный кофе сварю, похвалюсь старинными книгами — библиотеку тут ограбил на днях… Со всем нашим удовольствием, дорогой! Покидаем «Биг-Бен», тяжко поднимаемся по ступеням…
Столичная оценка
Интерьер 9
Обслуживание 10
Меню 8
Еда 9
Ценник 9
Итоговая оценка 45
Особенности кафе «Биг-Бен»:
классическое место с кожаными диванами, приятным полумраком и милым съестным. Отдали за обед две тысячи, с учетом выноса огромной пиццы.
Орфография автора сохранена
Салат «Мюнхенский»
Жареные креветки
Фаршированная куриная котлета