В Ленинском райсуде начали рассматривать дело об обрушении в новостройке на саранской ул. Гагарина. Трагедия унесла жизни трех человек. Следствие установило, что ее причиной стал некачественно изготовленный лестничный марш. На скамье подсудимых 50-летняя начальница лаборатории и отдела технического контроля завода «Железобетон» Надежда Сехчина и 37-летний бывший начальник формовочного цеха Владимир Моисеев. Они не заметили, что в детали отсутствуют положенные по ГОСТу арматурные сетки. За «причинение смерти по неосторожности трем лицам вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей» и «причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности…» подсудимым грозит до 4 лет лишения свободы. На первом заседании 11 октября выступили родственники погибших. О чем они рассказали — в материале Екатерины Смирновой.
Владимир Моисеев и Надежда Сехчина продолжают трудиться в строительной сфере. Своей вины они не признали… © Столица СДнем 13 ноября прошлого года в новостройке шли работы по установлению лестничного марша между 10-м и 11-м этажами. Вместо трех арматурных сеток там оказались две. При этом нижняя должна была быть цельной продолговатой, но вместо этого формовщики положили в нее две короткие, не соединенные между собой. Это место оказалось самым уязвимым. Такой лестничный марш мог выдержать нагрузку в 283 килограмма вместо «нормативных» 1,7 тонны. Но строители об этом не знали. Работы шли как обычно. На 11-м этаже каменщики Равиль Кокурин и Владимир Цыганов принимали от крановщиков двухтонный поддон с кирпичом. Его опустили на межэтажную площадку, к которой был прикреплен злополучный лестничный марш. Одна из освободившихся строп застряла между поддоном и межэтажной плитой. Каменщики решили вытянуть ее с помощью крана. Кокурин накинул кольцо на спущенный с крана крюк, и тягач принялся за работу. Оказалось, что на крюках отсутствовали необходимые на такой случай фиксаторы. В итоге 10-киллограмовая цепь растянулась, вырвалась и упала на лестничный марш — именно в том месте, где между арматурными сетками был только бетон… С учетом скорости ее вес дал нагрузку в полтонны. Марш треснул, но Кокурин этого не заметил. Он наступил на лестницу, чтобы поднять цепь, и в этот момент началось обрушение. Тяжелая деталь с учетом скорости стала тяжелее в несколько раз и пробила все другие лестничные марши — до самого низа. Под обломками скончались сам Гущин, маляр-штукатур Светлана Гущина и каменщик Дмитрий Колесников. Еще один строитель — Геннадий Цыганов — получил тяжелые травмы, но выжил. Спустя почти год он пришел в зал судебных заседаний на костылях. Полученные увечья еще долго будут давать о себе знать…
«Какого наказания хочу для виновных? Ой, не знаю!» — вытирает слезы мама Димы Колесникова. «Говори: «Расстрел!» — советует отец. Супруг Светланы Гущиной от комментариев отказывается. Со стороны Кокурина в зал пришел его сын…
По словам мамы погибшего Дмитрия Колесникова, сын несколько раз увольнялся со стройки… © Столица ССуд устанавливает личности подсудимых. Первой представляется Надежда Сехчина. Рассказывает, что родилась в селе Красная Нива Большеигнатовского района. Проживает в Саранске — в доме № 8 на Лямбирском шоссе. Образование — среднее техническое. Замужем, несовершеннолетних детей нет. И тут выясняется любопытная деталь. Оказывается, женщина до сих пор работает начальником лаборатории ОТК завода «Железобетон». То есть продолжает исполнять обязанности, которые, по версии следствия, и привели к обрушению! Но на предприятии, судя по всему, упорно не замечают вины сотрудницы в случившемся…
Ситуация с рабочим местом ее бывшего коллеги Владимира Моисеева тоже вызывает удивление. Иначе как злой усмешкой судьбы такой поворот не назовешь. В феврале прошлого года мужчина был уволен. Сейчас он трудится монтажником железобетонных конструкций в СМУ № 1 — организации, которая возводила злополучный дом… «Живу в Саранске на ул. Коваленко. Женат. У меня двое несовершеннолетних детей», — коротко сообщает Моисеев. Оба фигуранта свою вину не признали. Суд переходит к допросу потерпевших. Первым слово предоставляют сыну погибшего каменщика Иреку Кокурину: «О трагедии мне сообщила мама. Позвонила, сказала, что в доме, который строил отец, обрушились лестничные марши. Поначалу о погибших ничего не было известно. Лишь вечером мы узнали, что отца больше нет…» «Вам известна причина, по которой произошло обрушение?» — спрашивает прокурор. «Сначала было несколько версий. Одна из них — упавшая на ступени стропа. Ее 11 килограммов хватило, чтобы в бетоне образовалась трещина… На следующий день я приехал на стройку. Лично слышал, как строители говорили об этом…» Молодой человек вспоминает, что после трагедии СМУ № 1 выделило им компенсацию в размере 1 миллиона 100 тысяч рублей. Подписав бумаги, они тем самым подтвердили, что никаких претензий к организации не имеют. Вопросы о компенсации к «Железобетону» и подсудимым они пока не рассматривали.
Затем выступает вдовец Василий Гущин, потерявший под обломками бетона супругу Светлану. На вопрос судьи о составе семьи он по привычке отвечает «трое», имея в виду жену и 16-летнюю дочь… «Мне позвонила ее напарница Надежда Рузанкина. Сказала, что случилась беда — Свету придавило плитой. Я тут же приехал на стройку и был там до самого вечера — пока тело жены не вынесли на улицу… Что именно там произошло, узнал только из материалов дела. К СМУ №1 претензий у меня нет. Они выплатили компенсацию. Есть претензии к «Железобетону», но иск я пока не составлял…»
Мама погибшего Дмитрия Колесникова — Татьяна Ивановна — вспоминает, что сын несколько раз увольнялся со стройки. Но потом все равно устраивался обратно — требовалась официальная работа. О трагедии сообщил муж. «Позвонил и сказал: на Димкиной стройке какая-то авария, погибли люди. Сын не отвечал на телефонные звонки. Мы приехали туда, но все было оцеплено полицией, и нас не пропустили. Тогда поехали в морг. Туда уже привезли тело Димы…» Прокурор задает традиционный вопрос о компенсации. И получает стандартный ответ — деньги пострадавшим выделило только СМУ. «С «Железобетона» будете взыскивать?» Женщина теряется. Видно, что ответ дается ей с трудом. Слишком это неравнозначно — жизнь сына и деньги… «Накажите виновных. Я больше ничего не хочу! По справедливости накажите!» — плачет Татьяна Ивановна. Адвокат Моисеева, пытаясь воспользоваться юридической неграмотностью потерпевшей, задает вопрос: кто, по ее мнению, виновен в случившемся на самом деле? «Они виноваты! — машет рукой в сторону ее подопечной женщина. — Те, кто проверял, но не уследил!»
Геннадий Цыганов на всю жизнь запомнил 13 ноября 2017 года © Столица СПотерпевшему Цыганову разрешили давать показания сидя. Отставив в сторону костыли, он вспоминает, что три года работал каменщиком. День 13 ноября начинался как обычно. Утром бригада развела раствор, а ближе к обеду стали монтировать тот самый лестничный марш. После этого работники ушли на обед. «После обеда Кокурин первым пошел готовить площадку под кирпичи, а я, Колесников и Косарев только поднимались наверх. Прошли мимо маляров Гущиной и Рузанкиной, которые красили перила. Я был на второй ступени третьего этажа, когда произошло обрушение. Ребята позади… На меня упал обломок плиты, и я потерял сознание. Очнулся позже. Встать не могу — нога сломана. Ощупал себя — сплошные рваные раны, кровь везде… Я к стене отполз и стал ждать спасателей. Слышал, как кричала Света Гущина: «Помогите!» Где она находилась, не видел. Через минуту она затихла. Думаю, ей помочь было невозможно…» Вдовец Василий Гущин слушает это, печально опустив голову. «Думаю, что причиной трагедии стали некачественные лестничные марши, — продолжает Цыганов. — И ответственность за случившееся должны нести люди, которые не проверили их качество». «У вас есть группа инвалидности?» — спрашивает прокурор. «Да, мне назначили третью». В зале повисает пауза, присутствующие недоумевают. «То есть вам можно работать?» — «Врачи, которые меня оперировали, сказали, что смогу трудиться только через год. А мне с работы звонят и говорят: «Выходи и работай!» А как я буду это делать на костылях? У меня до сих пор все тело болит, я постоянно принимаю обезболивающие. Какого наказания хочу для этих людей? На усмотрение суда…» Кстати, Цыганов — единственный, кто предъявил иск к подсудимым. Он оценил свои страдания в 1 миллион рублей. Судье потребовалось около минуты, чтобы огласить все травмы каменщика — от сотрясения головного мозга до перелома ноги. «Считаю, что к этому привели халатные действия Сехчиной и Моисеева. Добровольно возместить моральный вред они мне не предлагали…» — оглашает председательствующий. Следующее судебное заседание состоится 22 октября…