«Если будет нужно, отправимся на Украину общим строем, возраст — не помеха!»

Фото: stolica-s.su

30 лет назад в системе МВД был создан специальный отряд быстрого реагирования (СОБР). Его бойцы являются примером мужества и отваги. Они выполняют задачи по предупреждению и пресечению преступлений, задержанию криминальных группировок, нейтрализуют вооруженных преступников, пресекают незаконное распространение оружия, борются с терроризмом и экстремизмом. О том, как проходило становление элитного подразделения регионального МВД, — в материале Екатерины Смирновой.

«Создание такого подразделения было жизненной необходимостью, — вспоминает первый командир СОБРа МВД по РМ Анатолий Агеев. — В декабре 1991-го распался Советский Союз, и народ в одночасье обнищал. Безработица. Развал экономики. Огромные куски государственной собственности перешли в частные руки. За всем этим внимательно наблюдал преступный мир. В стране разразилась кровавая междоусобица, повлекшая резкий всплеск убийств, разбоев, грабежей и взятия в заложники. Оперативники и следователи не справлялись с разгулом бандитизма. В ноябре 1992-го Президент России Борис Ельцин подписал указ «О мерах по обеспечению правопорядка и борьбы с организованной преступностью», на основании которого и возник специальный отряд быстрого реагирования…»

Подразделение было создано на базе Министерства внутренних дел Мордовии в марте 1993-го. Бойцов набирали из числа оперативников уголовного розыска и сотрудников, имеющих опыт задержания преступников. Также в приоритете были бывшие военнослужащие, которые в результате массовых сокращений в Минобороны оказались без работы. Все кандидаты в обязательном порядке проходили собеседование. Некоторые отсеивались после вопросов: готовы ли вы пожертвовать своей жизнью ради спасения гражданского населения, сможете ли по приказу поразить живую мишень? «Отбор был жестким, — продолжает Анатолий Агеев. — Потому что из-за некомпетентности или неуверенности одного сотрудника можно потерять многих…» Кадровые службы изучали близкое окружение кандидата: не связан ли с преступным миром, с какой целью идет в отряд? Непременное условие — хорошая физическая подготовка. Новобранцев тренировали в Москве на базе отряда спецназа. Учили разведывательному делу, проведению операций по освобождению заложников и захвату преступников, где бы они ни находились — в машинах, квартирах, на теплоходах. Времени на подготовку было мало. Уже спустя полгода местные собровцы применили свои знания на практике при освобождении заложников. Это произошло в Саранске. Психически больной горожанин сломал ноги пожилой родственнице и заперся вместе с ней в квартире. Бойцы прибыли туда, переоделись в медицинские халаты и под видом врачей постучались в квартиру: «Открывайте, это скорая! Мы заберем раненую в больницу!» «Я вам не доверяю! — послышался из-за двери мужской голос. — Вы здоровые мужики! Пусть войдет женщина!» Было принято решение о штурме. Один из сотрудников пробрался в квартиру через балкон, повалил неадекватного хозяина бушлатом на пол и открыл дверь. Вскоре ситуация повторилась в Ковылкине, где местный житель взял в заложники товарища. Чтобы отвлечь внимание «террориста», сотрудникам пришлось применять оружие…

Отставной командир отделения спецподразделения Вячеслав Еремейкин вспоминает, как участвовал в подавлении бунта в рузаевском СИЗО, организованного братьями-бандитами Горемыкиными. Подозреваемые взяли в заложники сокамерников и забаррикадировались в одном из помещений. Прорвать оборону не удалось даже ведомственному спецназу! «Мы взломали двери, разрушили баррикады и пошли вперед под щитами, о которые ударялись брошенные заточки, — вспоминает Еремейкин. — Но нас было не остановить! В итоге бунт подавили всего за несколько минут!» «В городе пошли разговоры о том, что появилось силовое подразделение, против которого трудно устоять, — говорит Агеев. — Наших ребят называли «маски-шоу», поскольку лиц никто не видел — они были скрыты за вязаными шапочками…»

Вскоре офицеры СОБРа отправились в зону боевых действий. Осенью 1994-го пришел приказ откомандировать сотрудников в мятежную Чеченскую Республику, на территории которой назревали военные действия. После короткого совещания решили отправлять вахтовым методом по 20 бойцов на 45 суток. «Тогда не было понятия боевых выплат, а только командировочные — 100 рублей в сутки, — вспоминает Агеев. — По тем временам даже бутылка водки стоила в два раза дороже! Но ребята соглашались ехать в опасный регион по зову сердца. Они понимали, что носят погоны и должны защищать страну от преступности! Были сложные времена. Помню, чтобы собрать отряд в Чечню, пришлось просить помощи у коммерсантов. Нам оказали продуктовую поддержку промышленные организации — дали сахар, макароны, тушенку…» Перед отправкой в зону боевых действий собровцев благословили на ратный подвиг иконой Николая Чудотворца, которую они взяли с собой. За образ святого отвечал командир отделения Николай Талалаев. «В декабре нас отправили в город Гудермес, — вспоминает бывший сотрудник подразделения Александр Журавлев. — В Чечне планировались выборы президента, и спецслужбы брали под контроль объекты критической инфраструктуры. Нас направили на охрану железнодорожного моста через реку Сунжу, где могла произойти диверсия. От увиденного волосы встали дыбом! Позиции были не оборудованы. Мы с ходу принялись насыпать мешки песком и гравием и укреплять ими блокпосты вокруг пункта…» Вскоре местные жители стали покидать город. Это стало своеобразным барометром — значит, скоро придут боевики. Избежать больших потерь мордовскому СОБРу помог бывший сотрудник ФСБ — чеченец Сайпи. За несколько дней предупредил о прибывающих в город группах ваххабитов. Он назвал точные дату и время, когда боевики начнут штурм, — 14 декабря в 5.20. Спецназовцы перешли в находящееся неподалеку кафе «Уют», которое примыкало к бывшему хладокомбинату. Заняли позиции. В указанное время начался обстрел. Боевики запускали неуправляемые ракетные снаряды, бросали гранаты, стреляли из автоматов. Но готовые к бою российские военнослужащие дали достойный отпор, отстреливались из гранатометов «Муха» и «Шмель». «Мы пробыли в осаде долгие 10 суток, — продолжает Александр Журавлев. — Там совсем некогда думать о смерти, хотя ребята из других регионов в сводном отряде погибали каждый день. Думаешь только об одном: нужно отстреливаться до последнего! Мы должны выйти оттуда живыми!» Несколько раз боевики присылали к осажденному зданию «парламентера», который предлагал сдаться. Ваххабит подъезжал на «Ниве» из-за угла и махал белым флагом: «Не стреляйте! Вы здесь никому не нужны! Ваши офицеры воюют за звания, а вы люди подневольные! Уходите! Это не ваша война! Комендатура уже сдалась и вам приказала сложить оружие!» Противники не предполагали, что у бойцов есть связь с командным пунктом. Ее обеспечивал мордовский собровец Андрей Цыганов. Находящиеся в его распоряжении рации «Кенвуд» работали бесперебойно, тогда как у коллег из других регионов наблюдались постоянные проблемы со связью. Цыганову передали, что комендатура находится в окружении на окраине города. Так что обещания боевиков предоставить выход из окружения оказались ложью. После отказа сдаться вновь начинался сильный обстрел… Бывшие собровцы вспоминают, как сильно в промерзшем здании не хватало воды. Хотелось пить до головной боли. Некоторые из-за этого даже не могли есть. По ночам выползали на улицу и ели покрытый пеплом снег. Для раненых растапливали его, чтобы смочить губы. Во время обстрелов серьезно пострадали два наших сборовца. Алексею Талалаеву посекло грудь осколками снарядов. Александру Дубровину раздробило гранатой локоть. Военный врач наспех забинтовал раны. Спустя 10 дней осада была прорвана российскими войс­ками. Собровцы вынесли с собой икону, которая чудом уцелела во время обстрелов…

Потом были другие командировки — не менее опасные. В одной из них в 2000 году побывал офицер СОБРа Сергей Мясников. «Нас бросили в Грозный. Поставили задачу — охранять блокпосты и проводить разведывательно-поисковые мероприятия — проверку населения, поиски боеприпасов… Примерно месяц все было спокойно. Ранним утром 24 июля мы отправились на «зачистку» в село Бамут, и при выезде из города наш «Урал» подорвался на мине. Секунда — и все! Я понял, что в голову что-то прилетело. Провел рукой по виску — на ладони осталась кровь! Как выяснилось позже, мне в череп впился осколок мины, который дошел до мозга! Поначалу сгоряча пытался что-то сделать. Спрыгнул на землю, осмотрел себя. Руки-ноги целы, но вот военная форма была вся покрыта пятнами. «Кого-то стошнило!» — сказал напарник. А оказалось, это были мозги погибшего сотрудника из Марий Эл… После этого наступил паралич, я потерял сознание. Очнулся уже в госпитале во Владикавказе…» Офицеру Мясникову провели трепанацию черепа и вскоре комиссовали. 10 лет бывшего сотрудника сопровождали головные боли и приступы эпилепсии. Но больше всего он жалеет, что мало послужил на благо Родины. Мясников вырастил двух детей. Старшая дочь сейчас работает в московском издательстве, младшая трудится в Министерстве транспорта Мордовии… Связист Андрей Цыганов ушел из СОБРа после начала Второй чеченской кампании по семейным обстоятельствам. Близкие так и не смогли смириться с его опасной профессией. На гражданке бывший сотрудник создал частное охранное предприятие. Признается, что с удовольствием принимает на работу бывших правоохранителей. «Они ответственнее», — объясняет Цыганов. Вячеслав Еремейкин вышел на пенсию в 2004-м в должности командира 2-го боевого отделения отряда. Вместе с боевыми товарищами создал Ассоциацию ветеранов МВД Мордовии. Активисты проводят спортивные мероприятия среди молодежи. Его дочь выбрала финансовую специальность. Сын бойца Александра Журавлева готовится поступать в военное училище, чтобы защищать Родину. «Он сделал выбор сам, — объясняет бывший собровец. — Конечно, как отец немного переживаю, но вместе с тем горжусь!» Сын другого бывшего сотрудника СОБРа сейчас командует ротой в зоне специальной военной операции на Украине. Отставные офицеры признаются, что частенько затрагивают эту тему во время общих бесед. «Если будет нужно, отправимся туда общим строем, возраст — не помеха, — утверждает Вячеслав Еремейкин. — Конечно, нынешние бойцы получают более страшный боевой опыт, чем наш. Но я уверен: мы еще можем Родине послужить! К тому же собровцы своих не бросают! Отряд для нас — это большая семья, в которой все друг за друга горой!»